Принудительная модернизация

2010 / #32 (48) / Экономика / 08.09.2010

Принудительная модернизация

Чтобы инновационные механизмы развития заработали внизу, они должны получить толчок сверху

Страсти по модернизации не утихают. На протяжении всего лета президент и премьер обсуждали с участниками процесса различные аспекты и направления движения вперед. При этом в очередной раз были сделаны неутешительные выводы: несмотря на все призывы, кардинальный поворот на инновационный путь развития российская экономика пока так и не сделала. По всей видимости, руководство страны осознает, что без жестких руководящих инициатив сверху проблему не решить. И они прозвучали.
3 августа в Подмосковье прошло заседание правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям, на котором премьер-министр Владимир Путин поручил компаниям с госучастием до 1 декабря сформировать программы инновационного развития.
27 июля Дмитрий Медведев провел в Московском институте стали и сплавов выездное заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России при Президенте РФ, посвященное венчурному бизнесу, на котором предложил пять конкретных мер, направленных на его стимулирование в России.

Вынужденное принуждение

Внедрение инновационных технологий необходимо в первую очередь самим компаниям, поскольку практически все они работают в жесткой конкурентной среде как внутри страны, так и за рубежом, сказал глава кабинета министров на заседании правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям (напомним, в марте нынешнего года Владимир Путин лично возглавил комиссию, сменив на этом посту вице-премьера Сергея Иванова, бывшего ее бессменным руководителем с июня 2007 года; тогда же руководитель правительства заявил, что масштаб задач комиссии «требует расширения ее полномочий» и что «принимаемые комиссией решения станут обязательными для всех органов исполнительной власти, руководители которых будут нести персональную ответственность за их выполнение»).
Исходя из этого, отметил премьер, российские компании либо должны модернизироваться и стать лучше своих конкурентов, либо рано или поздно уступить им свое место. На сегодняшний день «растущее давление конкуренции испытывают даже те компании, которые формально считаются монополистами в своих секторах экономики», добавил премьер.
Удивительный факт: глава правительства вынужден напоминать о таких очевидных вещах руководству компаний с доминирующей долей государства, которые и создавались как точки роста экономики, застрельщики модернизации, передовики и главные генераторы инноваций.
Далее премьер фактически заявил о том, что в сложившейся ситуации, когда призывы и увещевания не действуют, власть вынуждена прибегнуть к «принуждению к инновациям». По словам председателя правительства, на государственном уровне принято решение сформировать в рамках комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики при президенте программы инновационного развития крупнейших компаний с государственным участием. Программы должны содержать мероприятия, рассчитанные на срок 5—7 лет, и быть направлены на выпуск конкурентоспособной продукции с целью достижения технологического лидерства в соответствующих областях. «Недостаточно просто копировать чужой опыт либо чужие образцы, так мы всегда будем отставать. Нужно выдавать новые продукты и выходить на совершенно новый уровень. Параллельно необходимо оптимизировать управление инновационными процессами в компаниях, а также увязать оплату труда их руководителей и ключевых менеджеров с достижениями конечных результатов инновационного развития», — заявил по итогам заседания российский премьер.
Все проекты, предусмотренные программой модернизации экономики для государственных компаний, будут рассмотрены на заседании межправительственной комиссии в 2011 году. Частными компаниями займется специально созданная рабочая группа.
«Чтобы работа не ушла в песок, чтобы программы не превратились в очередные формальные отписки, со следующего года на заседаниях правительственной комиссии мы будем регулярно заслушивать отчеты отдельных компаний о ходе их выполнения», — сказал глава кабинета.

Невостребованность

Но «принудить» приказным порядком к инновациям — это только полдела. Современная практика показывает, что многие разработки годами и десятилетиями не находят своего применения в реальной экономике, а их создатели вынуждены продавать свои ноу-хау за рубеж. Только в научной сфере у нас около четырех тысяч исследовательских организаций и шесть государственных академий, но количество не переходит в качество. И дело не в том, что вся эта масса предлагает плохие разработки, продукты или ничего не предлагает. Дело в том, что определяющая роль государства во взаимодействии науки и реальной экономики практически отсутствует. Соответствующего экономического климата и правовой базы для интеграции науки и бизнеса в стране не создано. Инфраструктуры по коммерциализации технологий в России также как не было, так и нет.
В результате получаются парадоксальные вещи. Наши ученые, не найдя интереса к своему изобретению на Родине, предлагают его израильской фирме. Израильтяне генерируют технологии, которые в последующем инкорпорируются в бренды, в основном контролируемые американскими корпорациями. Те капитализируют продукт и отдают на аутсорсинг китайцам. После чего эту уже готовую высокотехнологичную продукцию у Поднебесной покупают наши компании. В итоге потребитель финансирует всех зарубежных участников процесса.
Бывает и хуже. В качестве примера можно привести историю с открытием российскими биохимиками весьма злободневного в условиях нынешней засухи картолина — вещества, увеличивающего устойчивость к засухе злаковых культур и, как следствие, повышающего их урожайность на 15—20%. В период реформ данное изобретение осталось незамеченным. Его автор много лет пытался найти спонсоров и организовать производство картолина в России или на худой конец продать патент за рубеж. Однако у него ничего не вышло, а, когда несколько лет назад в Германии было открыто вещество аналогичного класса и характера действия, о картолине вообще забыли. В итоге именно изобретенное немцами вещество получило в мире большое распространение. Подобных примеров отторжения «пророков» своим отечеством можно привести превеликое множество.
Немало технологий генерируется и в недрах самих российских компаний, но из-за невозможности промышленного освоения они вынуждены продавать их все туда же — за рубеж. Так, согласно данным Госкомстата, в 1998 году оте-чественными компаниями было заключено 401 соглашение по экспорту технологий на общую сумму 728,5 млн рублей, из которых на долю Европы пришлось 46%, Северной Америки — 26,5%, Азии — 13%. Около 14% экспорта технологий пришлось на страны СНГ и Балтии.
Но, может быть, за прошедшие годы положение как-то изменилось? Судя по всему, нет.
Вот что говорит по этому поводу ректор Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова Виктор Гришин: «В России используется только 8—10% инновационных идей и проектов против 60% в США и 95% в Японии. В итоге всеми инновационными предприятиями у нас производится только 2% ВВП».

Венчурные экзерсисы

О другом пути движения в сторону модернизации и генерации инноваций говорил с участниками выездного заседания Комиссии при Президенте Российской Федерации по модернизации и технологическому развитию экономики России Дмитрий Медведев. Речь идет о венчурном бизнесе и венчурных инвестициях. Понятие «венчурные инвестиции» происходит от английского слова venture, которым называют рискованные начинания. В данном случае имеются в виду капиталовложения в перспективный инновационный бизнес, хотя и сопряженные с определенными (в нашей стране пока еще немалыми) рисками, но могущие принести в течение 3—7 лет крупный доход.
Государственные структуры большинства экономически развитых государств признают, что индустрия прямого и венчурного капитала занимает важную позицию в комплексе мер по достижению инновационного развития и роста конкурентоспособности. Благодаря этой индустрии происходит стимулирование экономики путем активного инвестирования и поддержки бизнеса с высоким потенциалом роста в существующих промышленных секторах. А кроме того, проекты, направленные на поддержку малых компаний, способствуют созданию новых рабочих мест, новых технологий, имеющих важное стратегическое значение для долгосрочного роста экономики.
Именно поэтому предложению венчурного капитала в развитых странах уделяется серьезное внимание. В результате в 2004 году оно составляло в Великобритании — 0,74% ВВП, в США — 0,51%, Сингапуре — 0,50%, Финляндии — 0,28%, Франции — 0,24%, Японии — 0,16%, Индии — 0,12% и Ирландии — 0,08% ВВП. России здесь похвастаться нечем. Согласно данным Российской ассоциации прямого и венчурного инвестирования (РАВИ), приведенным в аналитической записке «О деятельности венчурных фондов и основных направлениях их развития», в нашей стране объем венчурных инвестиций к ВВП составляет всего 0,01%.
Встречу с членами комиссии по модернизации экономики, министрами, руководителями госкорпораций и представителями крупного частного бизнеса президент начал с констатации уже привычных фактов: российские инвесторы пока неохотно вкладывают деньги в создание закрытых венчурных паевых инвестфондов. «Тенденция увеличения расходов отечественных компаний на исследования, научные разработки уже стала очевидной, но венчурного капитала у нас мало», — отметил он.
На сегодняшний день в стране действует 108 венчурных фондов, при этом фактически работает только 43, а их общий капитал составляет около 2 млрд долларов. Много это или мало? «Конечно, смотря с чем сравнивать, но это совсем немного в масштабах такой страны, как наша, в сопоставлении с теми фондами, которые имеются в других развитых государствах», — констатировал президент.
Оценки фактических венчурных инвестиций в России еще хуже. В 2009 году они составили всего 300 млн долларов. Для сравнения: в США — 21,4 млрд, в ЕС — 4,6, в Китае — 1,9 млрд долларов.
Есть у нас и еще одна специфика. Дело в том, что большинство инвестиционных фондов, заявляющих о венчурных стратегиях инвестирования, на самом деле работают на гораздо более поздних стадиях. То есть фактически являются фондами прямых инвестиций, инвестирующими в компании со стабильной выручкой и уже устоявшейся корпоративной структурой управления.
Что касается областей инвестирования, то пока основным получателем венчурных инвестиций в нашей стране выступает сектор инфокоммуникационных техно-логий, включая программное обеспечение, Интернет, новые медиа, мобильные приложения и решения, системную интеграцию, новые стандарты связи и операторов. Некоторое количество инвестиций получает область новых материалов. Сектор биотехнологий, так называемый сектор чистых технологий, и другие перспективные направления почти не получают инвестиций.
25 мая нынешнего года президент встретился с руководителями ведущих венчурных фондов США. Поскольку собственного венчурного капитала в стране катастрофически не хватает, а венчурные инвестиции — это одна из основных движущих сил развития инновационной экономики, он призвал американских гостей активнее инвестировать в Россию. Однако открытая доверительная беседа так и осталась приятным разговором. Никаких конкретных решений по итогам встречи принято не было. Иностранцы, по всей видимости, ждут конкретных шагов и действенных положительных сигналов от российских властей, поскольку, как известно, «власть в России больше чем власть».
И 27 июля эти шаги президент конкретизировал в виде мер, способных при грамотной реализации изменить положение дел.
При этом эксперты отмечают, что все они в разное время и с разных трибун уже звучали, но пока определяющих конкретных результатов, как и переговоры с американцами, не принесли.
Вновь акцент был сделан на необходимость создания ор-га-ни-за-ционно-правовых форм, комфортных и безопасных как для отечественных, так и для иностранных инвесторов (многие зарубежные венчурные фонды являются дочками инвестиционных банков, которые в Россию в массовом порядке до сих пор так и не пошли); инфраструктурного сервиса; поддержку и расширение финансирования малого бизнеса (в частности, используя механизмы грантового и возвратного финансирования); развитие отечественного финансового рынка и формирование «инновационного лифта» для высокотехнологичных компаний.
Эксперты отмечают, что указанные меры представляют собой лишь составную часть всей инвестиционной цепочки, включая заинтересованные перспективные отечественные компании и прикладную науку. Если активно и эффективно не заработают они, все намечаемые шаги не принесут ожидаемых объемов и отдачи от венчурных инвестиций на пути инновационной модернизации экономики страны.

Другие пути

Мировой финансовый кризис еще далек от своего завершения. В США еще во II квартале появились признаки существенного тор-можения экономического вос-становления. В летние месяцы эти признаки усилились. Так, 24 августа американская Национальная ассоциация риелторов сообщила, что продажи домов на вторичном рынке жилья в США в июле снизились на 27,2% до 15-летнего минимума (!) — 3,83 млн единиц. Рынок труда стагнирует. Спрос частного сектора остается очень вялым и даже демонстрирует тенденции к снижению. Риск повторной рецессии в США за последние шесть месяцев вырос, заявил президент Федерального резервного банка Чикаго Чарльз Эванс. По его словам, восстановление экономики США идет «крайне умеренно» и «более медленно, чем мы надеялись». «Вновь появляется страх, что экономику ждет повторный спад», — в свою очередь отмечает главный инвестиционный директор Haverford Trust Co. Генри Смит.
Не лучше ситуация и в Старом Свете. Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц предупредил, что европейскую экономику также может настигнуть рецессия, поскольку правительства будут сокращать бюджетный дефицит до установленного законодательством ЕС уровня в 3%, не считаясь с тем, что сокращение расходов и инвестиций ей серьезно повредит.
Во всем мире продолжают рушиться крупные и известные компании, следствием чего становится ослабление конкуренции в некогда плотно насыщенных технологичных сегментах мировой экономики. Именно в этот период появляются редкие возможности для старта новых высокотехнологичных проектов. Не секрет, что Microsoft, Google, Oracle и ряд других крупных мировых игроков стартовали именно в период экономического спада. Это хорошее время для начала долгосрочных проектов, которые выйдут на рынок через два-три года.
У России для подобных начинаний есть многое из того, что могло бы успешно сработать на будущее. Это и Академгородки, и большое количество инженерно-технических специалистов, и сохранившиеся производственные мощности.
Но эти направления почему-то в качестве путей модернизации в массе своей не рассматриваются.
Так, по словам заместителя директора Института прикладной математики РАН Георгия Малинецкого, «на все 14 наукоградов у нас уходит 600 млн рублей в год. А вот на один Сколковский проект — только на проектирование, обращу внимание, даже не на стройку — будет вложено 4,5 млрд рублей. И когда вопрос решался в администрации президента, то представители наукоградов Дубны, Троицка, Зеленограда приходили: давайте, скажите, что надо сделать, мы это можем сделать. Но там не решили, что надо сделать».
Другое направление, практикующееся во всем мире, — это стимулирование инженерно-технических специалистов к получению бизнес-образования. Очень многие из тех, кто создавал компании в Силиконовой долине, при университетских научных центрах в Великобритании, инновационные фирмы в Израиле и Финляндии, имели два этих образования, причем оба на фундаментальном уровне. У нас это направление тоже «не звучит».
«Производственные мощности», то есть предприятия реальной экономики (не только 55 крупнейших госкомпаний, при всем желании не способных обеспе-чить стране технический прорыв, сравнимый с рывком 40—50-х годов), которые могли бы стать главными заказчиками инноваций и новых технологий, никакими новыми программами в этом направлении не охватываются. Надежды на то, что госкорпорации «запоют», а все остальные дружно как один «подхватят», имеют мало общего с реальностью.
Технопарки, бизнес-инкубаторы, программы «посевного» инновационного финансирования, НИОК-Р в университетах и частном бизнесе по-прежнему остаются в зачаточном состоянии.
Между тем для успешного развития инновационного сектора важно параллельно уделять большое внимание всем элементам инновационной инфраструктуры, всем путям модернизации.
Кроме того, необходимо сформулировать хотя бы общий оценочный подход к тому, какими именно должны быть отечественные инновационные технологии, чтобы отечественный бизнес обратил на них внимание и предпочел иностранным. С другой стороны, чтобы тем, кто способен и желает их генерировать, было выгодно это делать.

Какими они должны быть

Мы опросили компании, как со стороны потенциальных заказчиков и потребителей технологий, так и со стороны тех, кто мог бы взяться за удовлетворение этого спроса.
Резюмировав ответы, мы получили карту интересов данного направления.
Итак, отечественные технологии и инновации должны быть:

а) выгоднее иностранных (может быть, не лучше, а именно выгоднее, за счет чего во многом до сих пор успешно продается наша военная техника — соотношение цена-качество, простота освоения и использования, эффективность применения);
б) более адаптированными к внедрению (быстро внедряемые, не требующие больших дополнительных затрат на оборудование, строительство, персонал, маркетинг, рекламу и т. д.);
в) давать существенный прирост (прибыль) бизнесу в случае внедрения, значительно менять качество, параметры продукции, повышая ее конкурентоспособность на рынках (в особенности на мировых);
г) их использование и применение влекло бы за собой целую череду льгот и стимулов со стороны государства;
д) специальные государственные институты всячески лоббировали и продвигали бы такую продукцию на мировых рынках;
е) государство должно тщательно отслеживать, оперативно и жестко реагировать на всяческое нарушение авторских и смежных прав, помогать брендированию технологий и готовой продукции, их рекламе как внутри страны, так и за рубежом.
Без этого перспективы всех предпринимаемых шагов будут очередным «бумажным тигром» и не более того.

Автор: Вадим БОНДАРЬ