Безумство храбрых

Безумство храбрых

О фильме «Утомленные солнцем 2»

Кирилл Разлогов — директор Российского института культурологии, программный директор Московского международного кинофестиваля, киновед и культуролог.


Режиссер, продюсер и актер Никита Михалков осуществил свой великий эпический замысел фильма о Великой Отечественной войне.

Когда-то, еще в советское время, я писал о различных критериях оценки кинопроизведений: идеологических, коммерческих (по зрительскому успеху), собственно художественных и контекстуальных (то есть зависящих от соотношения сил в обществе в тот или иной момент). Уже тогда, в 70-х — начале 80-х годов, я приводил в качестве исключения фильмы Никиты Михалкова: его творчество высоко ценилось всеми — как партийным начальством, зрителями и творческой интеллигенцией на Родине, так и критиками и фестивальной аудиторией за рубежом. Отметим при этом, что успех его картин никогда не был феноменальным, в то время как подлинные сенсации обязательно кого-нибудь возмущали и шокировали, а то и вовсе запрещались. Поэтому для меня «Утомленные солнцем 2: Предстояние» (и весь проект «Утомленных» в целом) — яркое свидетельство того, как режиссер, забыв об осторожности и тонком расчете (в котором он как художник большой мастер), идет напролом и вызывает наконец тот шквал негодования, который и свидетельствует о подлинном величии если не самого произведения, то его эпического замысла.

И еще одна ссылка на самого себя: анализируя «Утомленные солнцем» (1994 г.), я писал, что Михалкову порой мешает профессионализм, в его фильмах не хватает подлинного чувства. В первом фильме трилогии эмоциональная подлинность гарантировалось безусловной магией отношений с дочерью, прорывающих экран своей пронзительной достоверностью. Именно любовь к Наде (полагаю, и в жизни, и на экране) стала движущей силой глобального проекта — силой, способной преодолеть любые препятствия.

Начнем с того, что автор, вопреки здравому смыслу, воскрешает своих героев: и самого комдива Котова, и его антипода — утонченного особиста Митю. Во второй части дуэль Михалкова-Котова и Меньшикова-Мити становится дистанционной; жена Котова (Дапкунайте обратилась Толстогановой) стала женой Мити, а дочь Надя явно повзрослела значительно больше, чем на пять лет, отделяющие события первого фильма от второго. И все же именно лирические кадры первой части, воспроизведенные во второй, становятся камертоном фильма и эмоциональным контрапунктом для ужасов начала войны.

Хаотичность построения фильма идеально соответствует атмосфере раздрая, характеризующей первые месяцы войны. Никто ничего не может понять, и это впечатление передается зрителю. Действие развивается в нескольких плоскостях (в том числе воображаемой реальности), по меньшей мере в четырех временных континуумах, так что эпизоды оказываются связанными друг с другом не по законам драматургической логики, а скорее по законам визуальной рифмы. Так, в лучезарном прологе — «сон Котова» — придурковато улыбающийся комдив окунает гротескового Сталина в исполнении Максима Суханова лицом в торт с изображением вождя, объединяя стереотип американской комической (тортом по физиономии) с русским вульгаризмом «мордой об стол». Но не менее фантасмагорично выглядит и «реальный» эпизод 1943 года, где демонический Сталин требует от Мити, чтобы он сыграл на подаренном испанскими коммунистами рояле, а заодно устраивает ему допрос с пристрастием и дает задание отыскать нерасстрелянного, но бесследно исчезнувшего комдива. Вообще отмечу, что картину отличает поистине энциклопедическое освоение кинематографической культуры. При этом по всем законам постмодернизма результат постфактум нередко опровергает не только каждую часть в отдельности, но и их сумму.

Такой войны мы на экране действительно раньше не видели — и не в силу каких-то особых спецэффектов: синкопическое развитие действия придает военным эпизодам характер алогичного кошмара, особенно возмутившего ветеранов, уже забывших о реальных ощущениях давно минувших дней под воздействием господствующей мифологии, насаждаемой в первую очередь как раз экраном.
Михалкова реализм в его традиционном понимании не волнует вообще. Картина парадоксально возвращается к эйзенштейновскому принципу «монтажа аттракционов». Расследование героя Меньшикова не проясняет, а лишь запутывает ситуацию, раскрывая ее отрывочно, произвольными кусками и блестящими по замыслу и совершенству исполнения аттракционами, среди которых можно отметить почти фарсовую круговую поруку доносов в пионерлагере имени Павлика Морозова, где оказывается Надя, и иезуитскую словесную дуэль между двумя особистами, сыгранными Меньшиковым и Сергеем Маковецким.

За прологом-сновидением следует пробуждение в лагере и божественное спасение путем земного перевода из политических в уголовники. Здесь ключевой персонаж — всезнающий зэк в исполнении Валентина Гафта. Появление популярных актеров в крошечных эпизодах создает эффект брехтовского отчуждения, обнажает условность происходящего на экране, которая и облегчает восприятие, по сути, невыносимых в своей жестокости кадров.

При этом режиссер блестяще использует свое умение достичь максимальной психологической достоверности. В результате сюрреалистический эпизод крещения Нади безногим священником (в исполнении Сергея Гармаша) и ее спасения на мине не вызывает протеста как «новорусская» религиозная пропаганда, а прочитывается как психологически мотивированное чудо индивидуального просветления. Аналогично в противоположном по эмоциональному заряду эпизоде расстрела цыган напуганным немецким солдатом именно достоверность его паники под воздействием хаоса и дает происходящему исчерпывающую мотивировку. Эпизод с убийцей фашистов-насильников в исполнении Натальи Сурковой вполне достоверно показывает трагическую дилемму классических фильмов о войне: за ее возмездие и собственное равнодушие расплачивается вся деревня, но это опять цитата…

Условность, гротеск, железные когти Котова, взрослая пионерка Надя, демонизм героя Меньшикова и очевидная декларативность христианских аллегорий парадоксально усиливают ощущение национальной трагедии в условиях нарастающего абсурда, когда вражеские танки появляются «с нашей стороны», а кремлевские курсанты оказываются в одном окопе с уголовниками и неуголовниками из штрафбата.

Азарт режиссера-демиурга прорывает экран. Ему не всегда удается вовремя остановиться, добившись эмоциональной кульминации. Поэтому сильный и страшный эпизод уничтожения кремлевских курсантов вместе со штрафбатом может показаться затянутым, а многие детали (дверь на спине, спасающая героя Артура Смольянинова) — излишне самоигральными. Но в том-то и секрет избранной (быть может, неосознанно) структуры, что она остается открытой и незавершенной в принципе.

Тем труднее было найти финал «срединной» картины, за которой должно последовать продолжение — «Утомленные солнцем 3: Цитадель». И здесь режиссер находит решение, соответствующее замыслу в целом. Медсестра Надя, обнажающая в пекле войны перед умирающим солдатом (но не перед зрителем) юную грудь, выводит повествование из ада реальности и ожидания банальной религиозной символики в метафору биологического спасения рода человеческого.

Какой будет дальнейшая судьба экранного предстояния Никиты Михалкова? По существу, картина уже получила международное признание как бы в пику отечественным ниспровергателям. Она включена в конкурс Каннского кинофестиваля — главного наряду с премией «Оскар» кинематографического события года. И вновь режиссер не проявил благоразумия. Крупные голливудские картины, к которым по статусу близки «Утомленные солнцем 2», практически никогда не участвуют в Каннском конкурсе, а показываются в официальной программе вне конкурса. Таким образом они как бы подчеркивают свое превосходство и вместе с тем не рискуют проиграть, а рекламный эффект от показа тот же, если не сильнее. Думаю, не ошибусь, если скажу, что Михалкова в данном случае интересует не участие, а именно победа, то есть «Золотая пальмовая ветвь». Но в последние годы эта награда вручалась, как правило, малобюджетным картинам из стран, не входящих в состав первых кинопроизводителей мира, а масштабные постановочные ленты оставались на периферии внимания каннских жюри, так что шансы победить минимальны. Однако безумство храбрых не знает границ.

Кирилл Разлогов — директор Российского института культурологии, программный директор Московского международного кинофестиваля, киновед и культуролог.

05.05.2010 19:25
Я полностью согласен со сказанным. Фильм мне очень понравился. А фронтовики говорят, что так и было. А эпизод с танкистом - такое тоже было и похлеще мне рассказывали случаи.

06.05.2010 17:57
Чудовищьная бездарность, уродливый треш - потратить на такое убожество 40-50 мл. долларов государственных денег ... и ведь ни с кого не спросят ...

07.05.2010 09:42
Узколобикам с быдлячьим мышлением эта картина точно не понравится, не осилят.

07.05.2010 11:54 Широкозатылочник Либерастический:
Входит Котов. Он томится. Он от голода лоснится. Он на западной границе, в представительстве ГУЛАГА. Кровожадные гэбисты, падкие на извращенья, в политическом хищенье обвинили бедолагу. Им в Сибири не сидится, им к Европе чтоб поближе, чтобы видно было с вышек чуть не Эйфелеву башню. Котов гадов не боится, смело драпает по крышам. Гордый Юнкерс взмыл повыше и спикировал отважно, сокращая населенье. Взрывы. Вопли. Затемненье.

Входит Дюжев. Он контужен. По сюжету он не нужен.

Входят воины штрафбата. Им оружия не надо, им саперную лопату выдают одну на роту. Командиры-идиоты поредевшие останки шлют на парусные танки непременно в штыковую, чтобы удаль боевую показать проклятым фрицам (тем, культурным, очень стыдно). Дальше ни хрена не видно, видимо, пришлось делиться многотысячным бюджетом - без ущерба для сюжета, всех и так давно убило. Взрывы. Вопли. Очень мило...

Входит катер вместе с Надей (сколько Надя папе платит?), что, отметим, очень кстати: Наде хорошо за двадцать, значит, будет раздеваться. Зритель замер в предвкушенье, ожидая искушенья сиськами врага народа. Вот немецкие пилоты переходят на сниженье, открывают бомболюки (входит "п"опа, крупным планом), и парят над капитаном, провоцируют, подлюги, хоть оно и неудобно. Капитан, взревев утробно, сделал ложное движенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.

Входит мина. Всем ховаться. Мине хочется взорваться, но плывет, куда деваться: режиссер уж больно строгий. Входит Гармаш. Он безногий. Гармашу неловко тоже. Он с духовностью на роже крестит мину вместе с Надей, и, решив, что с Нади хватит, тонет с явным облегченьем. Окрыленная крещеньем, мина волевым решеньем топит баржу с партактивом. Взрывы. Вопли. Как красиво...

Входит Сталин вместе с тортом (шоколадным, вот же гнида). У него рябая морда, Ворошилов и Буденный. У МихАлкова Никиты зубы сводит от обиды, он кипит, прямой и гордый, каннским солнцем утомленный. Он борец в седьмом колене супротив советской власти и ее дурацких премий Ленинского комсомола. Он встает, мятежный гений, и виновнику несчастий, вереща от наслажденья, телом крепок, духом молод, - о, как сладок миг расплаты! - мажет морду шоколадом. Это сказка, очевидно. Взрывы. Вопли. Как обидно.

Входят разные актеры и друг друга убивают. Входят глупые саперы и кого-нибудь взрывают. Входят головы и ноги и другие части тела, их дизайнеры умело разбросали вдоль дороги, чтоб никто не думал в зале жрать попкорн, на это глядя. Все идут, куда послали. Дальше всех послали Надю. Входит Митя в роли гада, нестерпимо инфернален. Всех, кто скрыл в анкете брата, расстреляет лично Сталин, а кого не расстреляет - доведет до энуреза. Входит Котов, щеголяя металлическим протезом. В подтверждение названья, солнце всходит и заходит. Входят табором цыгане и немедленно выходят. Бравый вермахт входит с помпой, полный нравственных метаний. Входит ядерная бомба на немецком ероплане. Входят сиськи! На экране суета и мельтешенье. Взрывы. Вопли. Продолженье...

08.05.2010 23:44 читатель этой ....йни:
не оскудела землья Русская,да.Почему у нас нет в продаже пулемётов,хотя б -мелкокалиберных?

11.05.2010 17:54
застрелицо задумал? ну помогай тебе бог ...

11.05.2010 21:59
Огромное спасибо Кириллу Разлогову за объективный анализ фильма. Я дважды видела картину и она поражает (по ощущениям, рождающимся во время просмотра, когда ты становишься реальным свидетелем, если не участником трагедии) безысходностью, отчаянием и пробивающейся сквозь этот хаос и смятение - Надежды! Гениальный режиссер гениален в "мелочах": вот и роль Нади исполняет с реальным именем Надежда! А "безумство храброго" - это еще раз подтверждение того, что Н. Михалковым руководило поистине провидение, нечто высшее. желаю ему Победы, Победы и еще раз Победы

12.05.2010 19:45
Фильм Михалкова великий!
И великий этот фильм потому, что он не великий, а совсем наоборот.
Фильм Михалкова патриотичный!
И патриотичный он потому, что он не патриотичный, а совсем наоборот.
Фильм Михалкова исторический!
И исторический он потому, что он не историчен, а совсем наоборот.
Фильм Михалкова высокобюджетный!
И даже высокобюджетный он потому, что он не высокобюджетный, а совсем наоборот.

Это фильм - художественный нонсенс! Это фильм – исторический нонсенс!
Не знаю, как там Канны отнесутся, но ничего подобного в большом кинематографе, мне кажется, не бывало. Разумеется, есть были и будут плохие фильмы, но такие фильмы изначально задумывались режиссерами как хорошие, просто не получилось… Здесь же все очевидно наоборот!

Фильм Михалкова хороший!
И хороший этот фильм потому, что он не хороший, а совсем наоборот.

Это «НАОБОРОТ» заложено изначально. Весь круговорот бредятины на экране – это не результат неудачи Михалкова, а изначально заложенный им пафос фильма. Этот фильм - масштабная художественная провокация, и смысл этой провокации озвучен самим режиссером как: «Великий фильм о Великой войне»!

Фильм Михалкова о Великой войне!
И о Великой потому, что нет никакой Великой войны – есть АД! грязь, хаос, бессмыслица, убийства, кровь, насилие.

Фильм Михалкова Великий фильм!
И Великий фильм потому, что фильм – откровенное, задуманное, г-но!

Война это «ж-па» - и нам показывают эту ж-пу. «Замочить» - и нам показывают тонущую баржу. Немцы – «срать свысока на нас хотели» - и нам показывают срущего летчика. Немцы – железные «крестоносцы» - да пожалуйста! Вон из-за холма штандарты со свастикой выползают. Война – «насилие» – так, пускай, значит, немец идет насиловать дочку Котова. «Не стой на пути», «зацепило», «отвали», «обоссаться», "деньги еа ветер" - все в кадр! Сталина в тортик, штыком по танчику, отстрелить яйца, показать сиськи - не вопрос.
Фильм разваливается на части, сценарий кривой, снят нарочито «грязно», актеры не создают образов, нет характеров, герои возникают и пропадают. Куча деталей, и все эти детали нелепые, нарочито лишние. И т.д. И т.п.
И все это не случайно! Это все для того, чтобы ФИЛЬМ НЕ ПОНРАВИЛСЯ ЗРИТЕЛЮ, чтобы он вызвал неприятие, отвращение, своей очевидной слабостью, антихудожественностью, нелогичностью, исторической путаницей, чтобы фильм был разгромлен и унижен в прессе.
Чтобы фильм и сам Михалков, играющий Котова, прошли через весь АД унижений, оскорблений, провал, также как должен через это пройти главный герой фильма Котов, чтобы фильм пережил судьбу Котова!

Фильм Михалкова - это ВЕЛИКИЙ ФИЛЬМ О ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ!
И Великий этот фильм о Великой войне потому, что это -
ВЕЛИКОЕ Г-НО О ВЕЛИКОМ Г-НЕ!

Это фантастически смелый замысел! Режиссер вывел первую серию на экраны, как кремлевских курсантов в 1941 году на передовую, на унижение, на разгром, на смерть!

- Все чудовищно, полный провал, фильм – г-но, разгром, немцы под Москвой и никто их не способен остановить, наконец-то царю-Котову писец настал...
- А вторая часть?..
- Да какая к черту вторая часть! И так все в 1941-м уже ясно, все просрали! Какие Канны! Какой Берлинский фестиваль, какая Победа в Берлине!

В общем, все это производит достаточно сильное впечатление...

23.05.2010 22:59
Михалков - мастер треша (см. фильм "Жмурки").
Вот и получилось: вместо отечественного "Спасти рядового Райана" - отечественные "Бесславные ублюдки". С элементами трэша православного...

Историческая достоверность - оканчивается на мундирах и оружии.

Великое кино, говорите?

Владимир МАМОНТОВ: Чем слезы Ларса фон Триера чище михалковских?


Вот у меня вопрос: почти все, кто костерит «Предстояние», отмечают, что очень их напрягают оторванные руки. «Не ходите в кино, там оторванные руки и кишки!» - так прямо и пишут в комментариях. При этом никто не отвращен зрелищем сжигаемого амбара. Где десятки людей принимают мученическую смерть.

Скажете: ведь горящих людей на экране нет, не то что их частей! Еще бы: Михалков, конечно же, страшный человек. Но когда амбар пылает с жарким треском, там нет цыганской девочки. Ее и других помреж заранее выводит, они сидят и смотрят, как горит пустой амбар.

Плохо сгорел. Дубль два.

Это же кино.

Так и рук нет! Комбинированные съемки, как раньше писали. Почему же все про руки, кишки и мозги?

«Ветеранам не понравятся такие руки и кишки», - пишут сердобольные. Жалеют ветеранов.

Почему никто не сигналит: «Ветераны, не ходите на это кино, там заживо сжигают целую деревню, у вас в этом месте будет инфаркт»?!

Вам так сдавит сердце, когда сыграет свою сцену Евгений Миронов, что мы, критики, не дадим и грошика за вашу отважную жизнь.

Почему-то тишина. Почему? Интересный, по-моему, вопрос.

С лупой перечитайте творческое наследие критиков: никогда они прежде не жалели ветеранов. Ветеранам много чего не нравилось, показанного в последнее время на экране. Не нравились тупые космонавты, ублюдочные генералиссимусы, голые пионерки - никто о ветеранах не позаботился. Напротив, критики стояли насмерть - таково право художника. Пушкин: судите художника по законам, им самим над собою установленным.

У Ларса фон Триера в «Антихристе» еще и не это оттяпывают. Не руку. Художники, подозреваю, страшно ржут, когда такое снимают. Кетчупа подливают. Это, наверное, из резины. Гуммиарабика. Но когда ножницы идут в ход, отворачиваешься. Хотя почему? Это же кино. Никто Шарлотту Гейнсбур не калечит ради искусства, хотя Триер - страшный тоже человек. Еще неизвестно, кто страшней: Триер, Михалков или Тарантино.

Но никто не кричит: ветераны, не ходите на «Антихриста», там неудобосказуемое отрезают! Критик - он вроде смолоду обожает, чтобы бритвой по глазу, как у Бунюэля. Право художника. Ему вообще зрители только мешают. А тут вдруг такой алармизм.

Скажем, сцена в «Бесславных ублюдках», аналогичная сожжению амбара в «Предстоянии», - расстрел еврейских семей, когда только автоматные очереди, крики и щепки, - волнует много больше, чем кровища.

И критики это отлично понимают. Сильнее пробирает там, где оставлено место для воображения. Пушкин: «Лишь у-узенькую пятку я заметил». «Довольно с вас, воображенье дорисует остальное». Они больше напирают, что михалковский амбар - заимствование. Из множества фильмов о войне, наших и зарубежных, где так режиссеры поступали с деревнями, придерживаясь правды жизни. Но, повторяю, никто не бежит с криком: «Не ходите на это кино, там жгут цыганскую девочку!»

Потому что, если честно, пришлось бы написать так: «Не ходите на фильм, где помимо воли слезы душат, когда смотрит на тебя эта цыганочка».

Обцелованная критиками «Танцующая в темноте» Триера - вообще одна сплошная цыганочка-алеутка, давление на слезные железы.

Чем же триеровские слезы чище михалковских?

Недавно нам показали, как в ходе кинематографически преобразованной Второй мировой войны крупный такой еврей-богатырь по прозвищу Жид-медведь бьет поджарого немца бейсбольной битой по башке. Натуральнейшим образом. По случаю исполнения тем воинского долга. Без всяческого воспоминания о Женевской конвенции. Не скажу, что критики зазывали ветеранов на это посмотреть, но ни слова я не читал осуждения мозгам, щедро разбрызганным по экрану. Вдруг бы какой ветеран забрел? А там ни рейхстага. Ни Зееловских высот. Вместо этого бесславные ублюдки поймали Гитлера с хвостом (под мостом) и жарят на рулонах голливудской пленки.

Ни один критик не написал в защиту Егорова и Кантария. Ни тени волнения: все списано на чудачества Тарантино.

Значит, руки, кишки и мозги - рознь рукам, кишкам и мозгам? Чем же так неприемлемы именно михалковские кишки? И руки? И в особенности мозги?!

Петр Чхеидзе, чрезвычайный и полномочный посол Грузии, недавно вспоминал, как старший брат его отца, танкист, делился такой фронтовой правдой: чтобы содержать машину в боеготовом состоянии, они вычищали человеческие останки из гусениц танков. Так что ветеранов не испугаешь.

Не всех, точнее, испугаешь. Да и много ли их осталось?


Занятно, но французские кинокритики, не видевшие фильма, требуют каннской казни Михалкова за: а) сталинизм; б) преступную склонность снимать кино для массовой аудитории.

Наши, посмотрев и этих козырных грехов не обнаружив, подумали - и стали ругать за другое. Затянуто. Скучно. Нудно.

Антониони в «Профессии: репортер» одним финальным планом едет минут восемь. Критики аплодируют, некоторые падают с обморок: как хорошо! Тарковский парит меланхолично над водой минут десять: прекрасно. У раннего Михалкова в «Родне» - бегун, самолет. Как глубоко! У Германа - блистательно! Даже у Попогребского неплохо. Тягомотина вообще в чести у критиков: пуще бунюэлевского глаза они любят, когда фактура, когда неторопливо, а иногда и издевательски неторопливо, в особо крупных размерах, чтоб простой зритель уже бег из зала, а продвинутый - обмирал.

В «Предстоянии» есть много длинных планов. Есть длинный план винтовки. Много панорам. Снег идет. Вообще фильм не экономный (я не про деньги). Три часа идет. Так наслаждайтесь! Не хотят. Одни говорят: все уже было! Другие - компьютер дешевый. (Это да, не могу не согласиться: худшее, что есть в фильме, - это панорамы военной Москвы, дорисованные на компьютере). Третьи: угловато, несоразмерно. А как насчет того, чтобы судить художника по законам, им самим над собою установленным?

Чем «тягомотина» Михалкова так отличается от «тягомотины» Германа, Тарковского, Антониони? Почему именно она неприемлема? Почему ею надо пугать, а прочими - восхищаться?


Но особенно удивителен аргумент критиков по поводу коммерческого неуспеха фильма. Фильм нехорош тем, что провалился в широком прокате. Да это ж и есть обычно их злорадный ответ всем маловерам и нытикам: подлинное произведение искусства никогда не оценят массы! С чем только провалившимся в прокате критики фильма не носились?! Чуть какая длинная, набитая кишками, матерщиной, мертвечиной и бесконечными планами пустоглазая немочь выползет на фестивальное солнышко погреться - хвать ее, и хвалить. С использованием слова «симулякр».

Чем михалковская «немочь» хуже или лучше иных? Вы же за все это обычно и хвалите: прерывистое дыхание, все субъективно-остраненно, авторский взгляд, обход исторической правды с флангов... А тут - ни одного доброго слова.

Большому порицанию подвергают критики фильма эпизод, когда актер Панин мочит штаны, напуганный Меньшиковым. А я смотрел и думал: ну чистый Сорокин! Девочки-переростки, пионерские галстуки, чернильное письмо... Нет, ну правда, близко к Сорокину Михалков подошел. Но последнего шага не сделал. Удержался. У Сорокина бы Панин влагу бы сам и осушил. Поклонился бы в пол, запел бы «Взвейтесь кострами» на мотив «Утомленных». Я вот у критиков не читал осуждения Сорокина за урино-модернизм. Его за это больше коммунисты с младой порослью «Едра» трепали.


Нельзя умолчать и о главном. Особенно досталось культовой фразе фильма «Покажи сиськи», давшей название уже нескольким интернет-проектам.

...Последнее, что обычно ругают критики, - голое женское тело в работах признанных мастеров. Как-то обычно смиряются. Антониони, Бертолуччи и другие, дожив до солидных лет, использовали любой повод вспомнить молодость таким способом. Чаще всего получалось маленько нелепо, но простительно.

Но не в данном случае. Запас прощения иссяк на Бертолуччи, любующемся рукоблудием на фоне парижской революции 1968 года. Михалкову прощения не осталось.

Все, к чему бы ни прикоснулся Мидас-Михалков из обычно святого для критиков, - все вдруг вызвало у них гневное, многословное и преувеличенно-гражданственное, временами патриотическое отношение, чего за многими отродясь не водилось. Договорились до того, что это клевета на начало войны. По-моему, начало войны в действительности было таким, что клеветникам развернуться негде. Правда в данном случае горше и страшнее, а иногда и стыднее любого художественного преувеличения и искажения, коим настоящая качественная клевета и является.

Представим себе, что невозможное возможно.

Представим себе, что не было истории с Хуциевым, со съездом. И все это снял не Михалков со всей родней и родословной, находящийся на ножах со всеми практически критиками и многими кинематографистами. А, скажем, Лунгин. Такой вот «Царь-предстояние». Или Хотиненко - «Поп-предстояние». Полагаю, что при том же количестве и качестве киноматериала не было бы и доли того шума. И грана той нетерпимости.

Все недоброжелатели Михалкова давно ждали, когда у мастера случится неудача. Когда, получив много денег, мастер вес не возьмет. Обычно Михалков выворачивался так: его ждали на помосте, а он появлялся на ринге, стрельбище или травяном корте - и уделывал всех, кто думал, что он штангист. Все ждали помесь «Освобождения» со «Спасением рядового Райана», а он чего отчебучил?

Кто-то написал в точку: Михалков снял трехчасовой артхаус, а нас еще ждет три часа «Цитадели».

.............

На этом фоне в блогах, не снимая шор, продолжают взвешивать, выдержит ли цепь церковной люстры авиабомбу? Куда полетит продукт жизнедеятельности фашиста на скорости 300 километров в час?

...Немецкая мина подорвала не только корабль с партархивами, но и набитую лицемерием и фальшью оболочку, чтобы наконец вышло наружу, а потом и победило сильное и подлинное, чему и Богу незазорно помогать. Нет, не хочет так критик читать увиденное на экране. Он пишет, мол, ай-яй, ради спасения Нади гибнут люди.

Да живы они, их помреж тоже выловил и обсушил! И Адабашьян жив. И Шукшина, хотя она играет типаж, мучительной смерти которому я не желаю лишь из христианского долга.

Не могу отделаться от ощущения, что многие критики, неподкупные, умные и талантливые критики пишут так, чтобы наверху скорее разуверились в Михалкове. И больше никогда не давали ему денег. Пишут: надул он вас, обманул. Денег собрал на гимн, а сам Сталина макнул лицом в торт!

М-да. Неожиданно.

Парадоксальная заботушка теперь у прогрессивного критика: Сталину остатки крема из усов вычищать! Думаю, там не оценят.

Пожалуй, давно в России не было фильма, вызвавшего столько - да нет, даже не споров, а кровопролитных битв [видео]

Цитата :

Стас ТЫРКИН — 27.05.2010
С тем самым размазыванием критиками кишок, виртуальным отрыванием рук, ног и, само собой, голов создателей «Утомленных солнцем-2». С Михалковым воевали с таким жестоким натурализмом, до которого он в своей картине даже не дошел. Интересно, что наши и некоторые западные критики набросились на фильм с похожей пылкостью - но совершенно по разным причинам. А простые зрители почему-то не скрывают слез. Сегодня мы решили попытаться разобраться - в чем тут дело, дав слово разным критикам.

Цитата :

Стас ТЫРКИН:
Жюри не впечатлилось, а зрители аплодировали стоя

Можно долго упражняться в теориях заговора, но причина «провала» «УС-2» по сути только одна. Михалков поехал в Канны не с тем фильмом. Выводов из полууспеха «Сибирского цирюльника» и успеха картины «12» он не сделал. Масштабные постановочные картины «большого стиля» с танками, самолетами и батальонами, требующими огня, - не удел Никиты Михалкова. Он камерный художник, мастер «комнатных» историй, через которые он выходит на космические обобщения. Именно такой историей были и первые «Утомленные...», получившие в 1994 году в Каннах Гран-при жюри. Именно такой был и фильм «12», удостоенный хоть и специального, но «Золотого льва» на Венецианском фестивале.
Тем не менее слово «провал» я не зря поставил в кавычки. «Утомленные солнцем-2» хоть и не снискал призов в Каннах, но прошел там с огромным успехом у публики: а в Каннах пресса и публика смотрят кино отдельно. И их оценки часто не совпадают. Так и получилось в случае с «УС-2». Публика в течение 20 минут стоя аплодировала Михалкову и членам его съемочной группы. А зарубежная критика оказалась к фильму весьма сурова. В этом я убедился, поговорив с зарубежными коллегами и прочитав их статьи.

Лесли Фелперин, штатный кинокритик главного кинематографического издания мира «Variety» (США):
- В мировом кино полно продолжений, оказавшихся хуже оригинальных фильмов. Но редко случалось такое, чтобы продолжение настолько отличалось по духу от оригинала. Удивительно, что этот раздутый и вульгарный военный эпос поставил тот же режиссер, что снял и награжденный «Оскаром» фильм 1994 года. Самая длинная, но и самая лучшая сцена фильма - это эпизод, в котором немецкие танки буквально стирают с лица земли целый батальон кремлевских курсантов. Эпизод же с немецкими самолетами, бомбящими лагерь, в котором сидит Котов, с точки зрения Истории полнейший абсурд. Отрядов штрафников в 1941 году и вовсе не существовало, они появились лишь в 1942 году... По логике первого фильма маленькой Наде должно быть 13 лет, а исполнительнице этой роли Надежде Михалковой уже 23...
Как зрелище фильм более-менее сносен. В качестве плюса можно отметить, что в военных сценах задействованы сотни реальных, а не компьютерных статистов, но спецэффекты раздражают и выглядят дешевыми.

Фабио Ферцетти, один из ведущих итальянских критиков, газета «Il Messaggero» (Италия):
- Фильм переполнен пропагандой, православной риторикой, я не в состоянии всего этого понять, может быть, потому, что я католик... Но несколько хороших сцен в нем все же есть. Например, сцена танковой атаки и, конечно, эпизод с раздеванием Нади.

Марк Эдамс, главный кинокритик профессионального кинематографического издания «Screen International» (Великобритания):
- «Утомленные солнцем-2» - масштабный военный эпос, состоящий из стильных и стилизованных боевых сцен, но в то же время страдающий от несфокусированного сюжета и чрезмерного использования штампов фильмов о Второй мировой войне. Некоторые сцены этой, без сомнения, очень зрелищной картины поставлены впечатляюще. В них чувствуется рука прекрасного режиссера. Но эпизод с немецким летчиком, намеревающимся облегчиться прямо на голову капитану советского судна, просто слаб. Так же, как и одна из финальных сцен, в которых Надя демонстрирует свои груди... Хотя бледное девичье тело смотрится красиво на фоне мрачных разрушений кровавого побоища.

Паоло Перроне, главный редактор журнала «Film Cronaca» (Италия):
- Это невероятно «надутый» фильм. Он намного выигрывает, когда самого Никиты Михалкова нет на экране. Эпизод же с Надеждой Михалковой, катающейся на бомбе и с нею же разговаривающей, выглядит просто комично... Удивительно и то, что немцы выставлены полными идиотами. Так их изображали, кажется, только в боевых киносборниках, выпускавшихся во время войны.

Что вырезано из международной версии фильма
По контракту с западными прокатчиками 185-минутная полная версия «УС-2» должна быть сокращена до 150-минутной. Михалков не отказался от больших эпизодов, а удалил в основном длинноты и небольшие куски, не понятные зарубежному зрителю. Например, игру курсантов в буриме или радостный танец немца в связи с попаданием бомбы в крышу церкви. Нет в европейской версии «УС-2» и крылатых танков, а железные ногти Котова демонстрируются по минимуму. Ушел и грузин-подрывник, подглядывающий под женскими юбками. Надя практически сразу обнажает грудь перед танкистом Дормидонтом, а не ищет его среди трупов.




Материал опубликован в интернет-газете «Взгляд». Полную версию читайте на сайте www.vz.ru

Господин Мамонтов может извиваться и ерничать как угодно, но против факта не порешь - фильмец Михалкова - реальное говно и его провал (без кавычек) совершенно закономерен - что в отечественном прокате, что на Каннском кинофестивале...

Любителей и знатоков военной истории несколько смутили немецкие танки под огромными красными парусами...
И вот...
В сети появился стих.
"Бронепарусной дивизии СС "Лейбштандарт Никита Михалков" посвящается:
(на мотив "Бригантины", естественно)

Надоело скверным алкоголем
Заливать усталые глаза!
Только дунешь – прямо в чистом поле
Панцерваффе поднимает паруса.

Штурмбаннфюрер, опершись на леер,
Дал приказ прибавить марселя,
Потому что на горючку Шпеер
Пожалел казенного рубля!

Говорил, не нойте, не зудите,
Не вгоняйте фюрера в тоску,
А пойдите лучше захватите
Нефтяные промыслы Баку.

Пусть теперь удавится, зараза!
Заскрипел протяжно кабестан.
На Москву готовы вдарить разом
Гёпнер, Гот и Гейнц Гудериан!

Грянет буря – с бурею поспорим,
В мертвый штиль – на вёслах доползём!
А в далеком Баренцевом море
Кригсмарине траком месят чернозем…

И опять в стихах:

По полю танки грохотали под сенью алых парусов
Комдив Сергей Петрович Котов их материл из-под усов.
а в этот миг в Берлине Гитлер к себе клевретов пригласил
и был там Геринг, был там Геббельс, и Геринг Геббельса спросил:

Геринг:

- Зачем на танках паруса, они же замедляют ход
и вызывают неизбежный горючего перерасход
а если ветер встречный хлынет, природной силою ревмя,
он может танки опрокинуть, или поставить их стоймя!
к тому же средь орлов Люфтваффе прирост потерь небоевых
15 самых лучших асов уже не числятся в живых
узревши караваны танков под парусами вдалеке
парализованные смехом, они не вышли из пике.

Геббельс:

- Затем, что это так готично, как будто викингов челны
на стрежень грозно выплывают, тевтонских рыцарей полны,
на них погоны золотые, у капитана -- брюки клёш,
их на собаке нет объедешь, рукою голой не возьмёшь.
Всё чисто истинно-арийски, всё многослойно и гламурно --
большевики увидев это, сойдут с ума, им станет дурно
в борьбе идей важны не танки, не самолёты, а пиар
Пиар! Пиар и пропаганда -- вот сокрушительный удар!

Есть ещё продолжение:

ЛОШАДЬ В АКВАЛАНГЕ

В ночь перед бурею на танке фор-марса-рей о башню бьется,
И Кригсмарине эскадроны савраскам не жалеют шпор.
Кто видел лошадь в акваланге, тот в цирке больше не смеется -
Гораздо лучше, чем патроны, психологический террор!

Летит отважная люфтваффа, роняя бомбы по дороге,
И ветер, «ХеЙнкель» подгоняя, все свищет в боковую дверь.
Небось Иван дрожит от страха – три дня сидели на горохе,
Радист за километр воняет, пускай отмоются теперь!

Но вот штрафбат идет по минам с одной саперною лопатой:
Их Жуков волевым решеньем опять послал в последний бой.
И так всегда - откат с попилом, потом, глядишь, попил с откатом,
Какое б новое сраженье не покачнуло шар земной…



Uploaded with ImageShack.us

Товарищ Лаврентий пишет:

Господин Мамонтов может извиваться и ерничать как угодно, но против факта не порешь - фильмец Михалкова - реальное говно и его провал (без кавычек) совершенно закономерен - что в отечественном прокате, что на Каннском кинофестивале...

Сам фильм не смотрел, поэтому собственного мнения не могу иметь, как и комментировать.

Glip92 пишет:

Сам фильм не смотрел, поэтому собственного мнения не могу иметь, как и комментировать.

Так и я не смотрел... Мне одного трейлера с парусными танками хватило

Admin пишет:

Glip92 пишет:

Сам фильм не смотрел, поэтому собственного мнения не могу иметь, как и комментировать.

Так и я не смотрел...

Это дело поправимое... Сдается мне, что к 22 июня этот "шедевр" наверняка по телеку крутанут.

Курвиметр пишет:

Admin пишет:

Glip92 пишет:

Сам фильм не смотрел, поэтому собственного мнения не могу иметь, как и комментировать.

Так и я не смотрел...

Это дело поправимое... Сдается мне, что к 22 июня этот "шедевр" наверняка по телеку крутанут.

Вот тогда и можно будет обсудить.

Кстати, "Царя" я выключил на двадцатой минуте. Вот где действительно боян на бояне.

Скачал этот, прости Господи, "великий фильм" с торрента и посмотрел. Со скрежетом зубовным, рвотными позывами и быстрой перемоткой затянутых сцен. Буду краток:
Первое - не тот фильм назвали "Пипец"!
Второе - не ту роль сыграл киноБаринъ Михалков. Органичнее и честнее было бы ему сыграть не комдива Котова, а срущего немецкого летчика! А фашистскую жопу сделать центральной темой постера фильма, чтобы зритель сразу догадался, чего ему следует ожидать. И не надо боятся обвинений в пошлости и безвкусице. Старый советский фильм "Цемент" вообще начинался с огромной голой задницы во весь экран, а ягодицы убегающего от тигра (живого,
а не танка ) Папанова в "Полосатом рейсе" вообще прославили актера на всю страну.
Третье - память о Великой Отечественной Войне (именно так, каждое слово с большой буквы!) всегда была для всех нас незримым священным храмом. Михалков нагадил на алтарь этого храма и поджег его стены. Может собственных Геростратов земля российская рождать!

http://www.fontanka.ru/2010/04/18/038/

О кино с Михаилом Трофименковым: Грязные воспоминания о великой войне
18.04.2010 18:59
«Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро». Первый час «Утомленных солнцем-2» (УС-2) Никиты Михалкова (НМ) смотреть можно, если воспринимать их как комикс, мангу, хотя с «Первым отрядом», конечно, не сравнить.



У репрессированного комдива Котова (НМ) на левой руке – стальная перчатка, как у Фредди Крюгера, с выдвижными когтями-лезвиями. Последний писк моды: у нас, на Колыме, все так ходят. Взявшиеся явно из какого-то другого фильма цыгане пляшут вокруг оккупантов, выкупая конфискованных лошадей песней. Интересно, какой: «К нам приехал, к нам приехал оберштурмбанфюрер дорогой»? Вскоре два наци, как в Бермудском треугольнике, исчезнут в сарае, где некая сила, как в «Пятнице, 13», порешит их топором и вилами. Надя Котова (Надежда Михалкова) спасается с потопленного судна, уплыв на рогатой мине. За ту же мину цепляется безногий священник (Сергей Гармаш), который пользуется свободным временем (судя по сценарию, Надя проплавала не меньше месяца) и злоупотребляет служебным положением, чтобы крестить девочку. Штрафник перед боем привязывает к спине цельную дверь. Котов, покряхтев, поднимает за ствол немецкий танк.


Рано расслабились. В какой-то момент сценарий, точнее говоря, бессвязный набор эпизодов, суть которых в том, что что-нибудь более или менее эффектно взрывается, горит или тонет (в комиксе так положено), идет вразнос. Режиссера влечет другое – то, ради чего он и снял фильм. Это другое – человечье мясо: рваное, раздавленное, жженое. Долгими, жадными планами: подробно, еще подробней, крупно, еще крупней. Две, три, пять минут подряд. Во всех ракурсах. Одна оторванная нога курсанта, вторая нога курсанта, третья нога курсанта. НМ словно не владеет собой, «идет за мясом», как хищник.
Найдя сумку медсестры, подписанную «сержант Котова», комдив находит в ней обломок гребешка и принюхивается, определяя, пахнет ли она его дочкой. Пахнет! Котов прячет гребешок в карман и… Ну да, идет на запах, по следу Нади. Режиссер НМ ведется на запах крови. Бутафорской крови.
На это нельзя, да и не нужно смотреть. Непонятно, как в трезвом уме и здравой памяти это можно снимать. Это уже не комикс, а порнография. Порнография в дурном смысле слова. Порнография в широком смысле слова.


Начнем с узкого смысла. Порнография отнюдь не есть имитированный половой акт на экране: он может быть необходим в силу художественной логики фильма, как в «Поле Х» Леоса Каракса, и перестает быть порнографией. Порнография – выхолащивание любви, сведенной к движению поршней. Порнограф не умеет снимать любовь, он умеет снимать только механику. Порнограф отчуждает любовь.
У человека есть два не отчуждаемых достояния: любовь и смерть. «УС-2» – порнография смерти, что опаснее, страшнее и отвратительнее порнографии любви. НМ подменяет эмоции, которые вызывает смерть, ее механикой. Подменяет сладострастно – некрофилия, как и было сказано.

Нет образов – только физиология. Нет ужаса – только отвращение. Ну, еще неловкость, почти стыд за профессионалов грима, мастеривших все эти шевелящиеся кишки, лопающиеся ожоги. Час экранного месива – и даже шока не испытываешь. Тебя насилуют – а тебе по барабану, привык. Это приговор режиссеру; даже не приговор, а диагноз. Режиссер все-таки художник. Художник создает образы – это акт любви. НМ уже, похоже, не в состоянии их создавать, он может только насиловать зрителей. Впрочем, отвратительней всего не месиво, а компьютерный снег, красиво-красивенько его заметающий.
Мне то что, у меня нервы крепкие. Как говорила изнасилованная героиня Клаудии Кардинале в «Однажды на Диком Западе» Серджо Леоне: «Еще одно грязное воспоминание. Приму ванну, и всё пройдет». Ужаснее всего были лица ветеранов на премьере. Телегруппа пыталась узнать их мнение о фильме и терялась, слыша: «Пытка», «Плевок нам в лицо», «Так снимать нельзя». Да, время стирает в памяти физиологический ужас войны. Но если бы в экранном ужасе была хоть крошка правды, ветераны не говорили бы того, что они говорили. Слава богу, никому из них не стало плохо в зале.
Впрочем, что ж я так о НМ?! Порнография в узком смысле тоже присутствует: анально-фекальная фиксация, некрофилия и – финальный апофеоз – голая грудь Нади. Чуть не забыл: догнав сбежавшего «языка», Котов играючи хлещет его ремнем по заднице, а «язык» требует, чтобы руки ему связали не спереди, а за спиной. Где ваше дилдо, товарищ Котов? Немецкий партнер любит жесткач.

P.S. Наверное, сказав это, не имеет смысла копаться в мелочах. Тем не менее…

P.P.S. Замысел «УС-2» безумен по определению – после того, как в «УС» НМ убил всех героев. Финальные титры сообщали: Котов расстрелян, жена погибла в лагере, дочь сгинула в детдоме. Финальная сцена удостоверяла: провокатору Мите Арсентьеву (Олег Меньшиков) удалось свести счеты с жизнью. Режиссер – если он режиссер, а не НМ – вправе убивать и воскрешать героев. Но не всех же скопом!

Жаль, в «УС» никто не делал аборт. Был бы шанс в «УС-2» встретиться с чудесным образом выжившим ребенком. Хотя, судя по мимике героев, все они – зомби. Судя по фильму, НМ тоже.
Упорствуя в желании снять не другой фильм о других героях со схожими, типичными судьбами, НМ совсем запутался. Мыслимо ли, чтобы в 1937-м Арсентьев, чекист с белоэмигрантским прошлым (смертник без вариаций), не просто выжил в мясорубке и сделал карьеру, но и женился на вдове Котова (Ингеборга Дапкунайте чудесным образом превратилась в Викторию Толстоганову), и никто из начальства об этом не знал. Что за всемогущий Митя такой? Врет в глаза Берии и Сталину, что Котова погибла в лагере.
Мыслимо ли, чтобы Берия не знал о замене Особым совещанием (ОСО) 58-й статьи Котова на уголовную (почему, кстати, на «хищение» – могли заменить на «халатность», если обвиняли в диверсии, но Котов-то явно шел по «делу Тухачевского»)? ОСО возглавлял заместитель наркома, то есть Берии. Однако Берия узнает о замене статьи из бумажки, «найденной у убитого начальника лагерного пункта», которая в предыдущей сцене сгорела синим пламенем. Рукописи не горят.
Лагерный пункт a propos недалеко от границы: вряд ли не то что на третий, но и на 103-й день войны немцы бомбили Колыму, где должен чалиться комдив. В прифронтовой полосе тюрьмы были – лагпунктов не припомню.

Мыслимо ли, что среди кремлевских курсантов – сын расстрелянного муллы, соблюдающий намаз? Что дочь Котова вожатая в пионерлагере, где и начальник, и пионерки – родня расстрелянных «врагов народа»?

Кстати, сколько лет Наде в «УС»? Ну, от пяти до семи. В 1941 году ее уже должны принимать в комсомол. Принимали, как сейчас помню, в четырнадцать. А в пятнадцать она уже сержант? К двадцати до генерала дослужится. Да и грудь, какую мы созерцаем в финале, никак не 15-летней девочки.

P.P.P.S. НМ прочитал тысячи документов о войне, включая засекреченные. Но не самые засекреченные, из которых узнал бы: постановление ГКО о создании СМЕРШа Сталин подписал 21 апреля 1943 года. В фильме же упоминается, что в декабре 1941 года Котова СМЕРШ допрашивал спустя рукава. И что это за хрень: «Особый отряд СМЕРШа»? СМЕРШ, кто не знает, это военная контрразведка. Какой, на фиг, «особый отряд» в особом отделе? И уж наверняка у СМЕРШа были дела поважней, чем поголовный опрос мужского населения на освобожденной территории. Да, прав был товарищ Сталин, лично придумав название СМЕРШ: такое красивое слово, что употребляют его ни к селу ни к городу.

Это цветочки. Ягодки – штрафбат чокнутых урок и окруженцев, в котором Котов в декабре 1941 года сражается под Москвой, где-то прошарившись полгода. Ну, не было тогда ни штрафбатов (для офицеров), ни штрафных рот (для рядовых и сержантов): их учредили 25 июля 1942-го (приказ № 227, кто не слышал). В 1941 году окруженцы проходили проверку в фильтрационных лагерях, и, если проходили, направлялись на фронт. Читайте «Живых и мертвых»: Константин Симонов знал войну не понаслышке.

Котова не раз хотели из штрафбата прогнать, сняв судимость, в армию – и даже наградить, а он отказывался, и управы на него никакой не было. Холст, масло: барин Котов возлежит в штрафном окопе, особисты на цырлах просят дозволения наградить его или хотя бы освободить. А он: «Уйдите, противные».

P.P.P.P.S. В свете свирепого упорства НМ показывать растерзанные тела советских солдат изумляет его целомудрие по отношению к немецко-фашистским трупам: на них вуайеризм НМ не распространяется. Еще удивительней, что законопослушные немецкие летчики ограничиваются психической атакой на пароход под флагом Красного Креста. Только когда контуженный пассажир убивает выстрелом из ракетницы одного из них, мстительный ас, презрев истерические вопли командира звена, сносит шасси (наш немецкий цирк!) голову капитану, и бедным наци приходится потопить посудину, чтобы…
Чтобы что? Чтобы СССР не пожаловался в женевский офис Красного Креста, во Всемирную лигу сексуальных реформ, в «Международную амнистию»? Чтобы начальство не заругалось? Не только в Польше и Югославии, но и во Франции, будущей витрине единой нацистской Европы, никакие Красные Кресты не мешали люфтваффе косить на бреющем полете колонны беженцев. И Геринг ножками не топал.

P.P.P.P.P.S. На этом удручающем фоне православное кликушество НМ было бы невинной шалостью, если бы не приобретало характер злобного шаржа. В «Адмирале» Андрея Кравчука молитва проводила русское судно через мины. Лубок? Лубок, ну и славно. В «Царе» Павла Лунгина икона, как торпеда, сносила опору моста, преградив путь злым ляхам: да ради бога. В «УС-2» стоит Наде, вцепившейся в разумную мину, помолиться, как лично за ней охотящийся самолет (все ВВС и танковые соединения врага погибли в обреченной вендетте с Михалковыми) рушится в море. Мина выносит Надю на берег. Воспитанная девочка благодарит ее и отпускает на волю волн. Мина делает книксен и тут же топит родной, советский пароход. Очень безбожный: на нем партархив эвакуировали, бюсты Сталина (сомневаюсь в реальности такого маразма) и пианино обкомовской жены. Ни Наде, ни НМ их не жалко. Но команда-то чем провинилась?
Клип на песню «Так фигли ж ботик потопили!»: «На нем был новый патефон, и два портрета Джугашвили, и курительный салон».
Логично. «УС-2» – сага о том, что Михалковы в огне не горят и в воде не тонут. Прочие насекомые оттеняют их душевные муки. Никого не жалко, никого… Черт с тем, что НМ не жалко никого. Но и зрителям – тоже. Когда НМ включает «психологию», это похлеще некропорно. НМ никогда крестиком не вышивал, но и топором еще не монтировал, как смонтировал всё более крупные планы глаз цыганской девочки и глаз фрица, палача табора.
Перекошенное лицо – главное актерское орудие: так не гримасничали и в немых мелодрамах, спародированных НМ в «Рабе любви». Даже перепиленные пополам, с вываливающимися кишками, герои не умрут, пока не расскажут всё, что думают о Сталине. Единственный актер, кто действительно работает, – Сергей Маковецкий в роли полупомешанного офицера СМЕРШа. Как же ему неуютно в этой фильме.
Пользуюсь случаем, чтобы извиниться перед Павлом Лунгиным и Владимиром Хотиненко за суровые отзывы об «Острове», «Царе» и «Попе». Когда я писал о них, я еще не видел «УС-2».

P.P.P.P.P.P.S. Не смея разбомбить пароход с ранеными, немецкий летчик решает хотя бы обосрать капитана. Его голая задница маячит на экране во всех ракурсах, пока в нее не всаживают заряд из ракетницы. Механическое анальное изнасилование как метафора Великой Отечественной?
Я знаю, почему отменили показ «УС-2» на Красной площади. Сурков прикрыл глаза, представил и вздрогнул: 9 мая над Кремлем парит огромная голая нацистская жопа. Достойный символ русского кино, поднявшегося с колен, чтобы встать раком.
Докопались до дна – снизу постучались.


P.P.P.P.P.P.P.S. В каннском конкурсе покажут сокращенную на треть, двухчасовую, версию «УС-2». По-живому так не режут – только по мертвому.

Oх, ну что тут сказать - Был Никита Михалков, да весь вышел. Это не фильм, это нарезка второсортных клипов о ВОВ. И уж коль, если он начал в своих фильмах Дюжевых снимать, совсем плохо дело в российском кино. Фильмы НСМ, всегда отличались глубокой драматургией, контрастом характеров героев. Глядя его фильмы, веришь, что это жизнь, а глядя УС2 - веришь, что пора старику мемуары писать. Не удивлюсь, если в его следующем фильме снимутся: Безруков, Пореченков, Хабенский, Гоша Куценко, Владимир Зеленский, Вера Брежнева и Кристина Орбакайте. А ведь были же времена (КиноРомантики)